Лес за Гранью Мира (сборник) - Страница 118

118

Когда все досыта наелись и с удовольствием потягивали принесённое вино, Ральф начал расспрашивать Роджера о женщинах, которых он видел на улицах, да о пленницах, которых привели воины. Он хотел узнать, принадлежали ли и те, и другие к одному народу или нет, хотя интересовало его всё, не только это. Он спросил довольно тихо, чтобы не мешать разговору горожан, но Роджер ответил ему громко, так, чтобы все могли слышать:

– Хорошо, милорд, я расскажу Вам о них такую историю, которая покажет и благоразумие, и великое милосердие жителей Города Четырёх Рек и их правителей.

Ральф спросил:

– Эти женщины тоже из Братства Сухого Дерева? Мне показалось, что они родились среди врагов Города.

Горожане прекратили свой разговор и вслушались в беседу чужеземцев. Роджер всё так же громко ответил:

– Нет, нет, это не так. Эти женщины, на самом деле, невольницы, захваченные на войне, но они не из Братства, поскольку в этом случае их сразу казнили бы, как казнят поутру тех четырёх пленных из ненавистного мне народа. А эти, которых ты видел, – они из народа в пшеничных одеждах. И те, кого ты видел среди пленных, – тоже. К этому народу Город Четырёх Рек относится с милосердием. Если городское войско отправляется в поход против них и побеждает (что случается почти каждый раз), эти достойные господа не убивают у них ни одной женщины, но только мужчин, не различая старых, молодых и детей. Женщин они приводят сюда и продают на рынке тем, кто даёт самую высокую цену. И этот товар ценят здесь! Все красивые пленницы, а это большинство молодых, продаются не за грош. И всё же я не стал бы приобретать такой товар. Они плохие служанки. Горды, не терпят побоев, с трудом выполняют тяжёлую работу и слишком уж хорошо умеют обращаться с ножом, если вдруг посчитают, что их оскорбили. Я правду говорю, господа? – спросил он, поворачиваясь к горожанам.

Один из горожан, постарше других, ответил:

– Ничего кроме правды. Мирные люди, по моему мнению, опасаются таких слуг. Ведь если кто-нибудь из этих женщин захочет поиграть с ножом или изменит своему хозяину, законы города не станут вмешиваться. Умные люди говорят, что этот народ подчиняется закону не больше, чем коровы, и за их проступки их бесполезно тащить к правителям или в суд, как и коров, поэтому если хозяин не наказал такую служанку за её проступок, то она останется без наказания, даже если её проступок – это убийство.

– Так и есть, – продолжил горожанин помоложе, – но всё же, бывает, им плохо живётся у наших женщин. Вот только что брат моего отца вернулся с войны и обнаружил, что невольница совершенно испорчена его собственной женой, а что он может поделать с женой? Деньги пропали, как если бы она подрезала поджилки его коню или лучшей корове.

– Ага, – вмешался третий, – куда лучше было бы без такой скотинки. Удар мечом и дело с концом – вот как с ними надо!

Ещё один добавил:

– И всё же эти женщины – хорошие ткачихи, и без них узорчатый шёлк пришлось бы привозить из дальних земель за высокую цену.

Следующим заговорил юноша в ярких одеждах, с презрением слушавший слова своих соседей:

– Господа, вы все лицемерите, словно вас сейчас слышат ваши законные жёнушки! Вы же прекрасно знаете, как хороши, а часто и покладисты эти невольницы. И вы почувствуете себя не в своей тарелке, если на заработанные вами денежки не приобретёте такую жемчужину. Кто из вас в следующую субботу не пойдёт ко Кресту и не присмотрит себе там жену помилее, чем смог бы найти из числа наших родов? Да ещё и такую, на чьи прихоти он должен обращать внимания не больше, чем на усталость борзой собаки или на норовистость кобылы, ведь поводок да хлыст могут сразу привести их в чувство.

Один-два слушателя улыбнулись при этих словах, но другие нахмурились, хотя вряд ли сделали это всерьёз. Разговор прервался, и Ральф больше не задавал вопросов. Он несколько упал духом, вспоминая искренних и свободных девушек Верхних Лугов, их дружелюбные слова и сердечные поцелуи. В этот момент ему показалось, что мир хуже, чем он представлял до сих пор.

Тем не менее, самый старый и самый трезвый из гостей, увидев, что чужестранец благородного происхождения, подошёл к нему, сел рядом и начал рассказывать истории о войнах между народом Города Четырёх Рек и народом в пшеничных одеждах. Он рассказывал о том, как в прошлом, когда город был слабо укреплён, народ в пшеничных одеждах взял приступом ворота, ворвался внутрь и учинил страшную резню, хотя тогда враги пощадили многих воинов. Правда, они сделали их своими невольниками и держали у себя три поколения. После этого времени сыновья сыновей народа Города Четырёх Рек вновь окрепли. Завоеватели доверяли многим из них, лишь слегка притесняя. И вот, как только подвернулся подходящий случай, невольники восстали. Это произошло зимой, во время святочного пира. Они убили всех своих бывших хозяев, кроме тех немногих, которым удалось спрятаться.

– После этих событий, – продолжал старик, – мы и укрепили город, чтобы его было сложнее захватить. Он стал таким, каким ты видишь его сегодня. И мы выбрали предводителем Владыку Леса, что до этого жил на полянах дикого леса. Он женился на Прекрасной Даме, дочери лорда, что управлял нами до вторжения народа, носящего одежду пшеничного цвета. Вот тогда мы, находясь в безопасности, вновь обрели свободу и могущество. При сыне Владыки Леса (его мы прозвали Кузнецом Войны) горожане уже вовсю предавались удовольствиям и безмятежно наслаждались спокойной жизнью. Тогда-то лорд, чтобы закалить наши сердца, и распорядился учить всех свободных жителей искусству войны, а женщинам, невольникам да чужестранцам позволил заниматься только ремеслом и торговлей. С тех пор так и повелось. И Вы узнаете, как закалились наши сердца, хотя, пожалуй, нет в них той радости, что могла бы быть при других обстоятельствах. По крайней мере, теперь нас не так-то просто захватить.

118